Цена «возрождения»
В отношениях государства и религиозных объединений необходимо различать верхушечную и низовую составляющие. Первая (о ней говорилось раньше) охватывает политиков, высшее чиновничество, и сопряжена с принятием решений, имеющих высокую цену (формулы законов, госзаказы, изменение форм собственности и т. п.).
Например, принятие в 2011 году Федерального Закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» противоречит Конституции РФ, поскольку закон позволяет на произвольных основаниях передавать государственную собственность (в том числе памятники культурного наследия) полезным для власти религиозным объединениям, даже тем, которым она никогда не принадлежала. Точная цена вопроса не известна, но очевидно, что с учетом уже переданных ранее и запланированных к передаче в будущем объектах речь идет о сотнях млрд. долл.
Процесс незаконной передачи собственности идет уже несколько лет. Поэтому его участники прежде всего пытаются узаконить операции с переданными объектами. Например, в 2010 году, по информации РИА Новости, передано 80 зданий, до конца года предстояло передать (что, вероятно, осуществлено) религиозным организациям еще 150-200 объектов недвижимости.
По информации газеты «НГ-религии» в России насчитывается 6 584 объекта культурного наследия федерального значения религиозного назначения, из которых 6 402 объекта предполагается передать РПЦ МП. Мусульмане претендуют на 79 объектов, католики — на 68, лютеране — на 13, буддисты — на 21, иудаисты — на 1. Кроме этих объектов существует 4 417 памятников регионального значения, из которых православным принадлежит 4 241 объект, мусульманам — 86 объектов, католикам — 76 и иудаистам — 14 объектов.
Накачка РПЦ МП государственными ресурсами вызывает у «партии власти» энтузиазм. «На мой взгляд, есть один из самых ценных показателей возрождения России, о котором почему-то забывают в пылу политических баталий, — заявил председатель высшего совета «Единой России» Борис Грызлов 24.01.2012. — Этот показатель связан с состоянием Русской православной церкви. Я думаю, что положительная динамика здесь — очевидное свидетельство того, что и у всего нашего народа есть достижения и есть перспектива».
После принятия (а точнее протаскивания) в 1997 года ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» законотворческий процесс в данной области окончательно вышел из-под контроля гражданского общества. Государственная Дума стала ареной борьбы заинтересованных сторон, по законодательному закреплению:
а) государственных предпочтений для «традиционных религиозных организаций», упомянутых в преамбуле ФЗ;
б) ограничений для остальных — под предлогами «духовной безопасности», борьбы с «сектами», «религиозным экстремизмом».
Принятие ряда антиконституционных законов и наличие соответствующего пакета проектов в законодательном органе позволяет говорить о системе противозаконного лоббизма, взаимосвязанного с государственной политической коррупцией в области отношений государства и религиозных объединений.
Слова замсекретаря президиума Генсовета «Единой России» лишь часть правды, характеризующей законодательный процесс. «Мы договорились о том, что будем представлять патриархии [РПЦ МП. С. Б.] план законопроектной работы Госдумы, и по всем вопросам, вызывающим хотя бы малейшие сомнения, проводить предварительные консультации, чтобы избежать взаимного недопонимания», — заявил в беседе с корреспондентом «Интерфакс-Религия замсекретаря президиума Генсовета «Единой России», депутат Андрей Исаев.
Попытки наукообразного обоснования
Верхушечная политическая коррупция в области отношений государства и религиозных объединений обосновывается «официальной», а иногда «конфессионально ориентированной» наукой, а также имеет информационное прикрытие в государственных и некоторых конфессиональных СМИ. Главными объектами обоснования являются государственно-конфессиональные отношения и вероисповедная политика, которых вообще не должно быть в современном светском государстве. Кроме того, властью периодически дается заказ на обоснование отдельных терминов с целью их интеграции в систему права. В последние годы имели место заказы на наукообразное обоснование понятий «традиционная-нетрадиционная» религиозная организация, «религиозный экстремизм».
История внедрения антиконституционной селекции конфессий на «традиционные» и «нетрадиционные» заслуживает отдельного расследования, поскольку выступает важным рычагом в государственной системе «ручного кремлевского управления» религией.
Так, раздел «Наши ценности. Духовность и единство российского народа» Программы 2012-2018 кандидата в президенты РФ В. В. Путина делает ставку на возрождение и укрепление этих ценностей «через развитие культуры, сотрудничество с традиционными религиозными конфессиями».
Термин «экстремизм», несмотря на закрепление в ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», признается очень широким, относительным и юридически не корректным. А с учетом отсутствия правового определения «религии», применение термина «религиозный экстремизм» несет угрозы правам человека и основам конституционного строя.
Чтобы не трогали...
Низовая коррупция распространена на среднем и низшем уровнях, и связана с постоянным, рутинным взаимодействием чиновников, адвокатов и религиозных организаций (регистрации, разрешения, согласования и т. п.). Естественно, конкретных фактов взяточничества известно не очень много. Оно и понятно. Обе стороны, и вымогающий взятку чиновник, и дающий ее священнослужитель желают сохранить случившееся в тайне. Это правило, но бывают и исключения.
Например, эксперт в области религиозной свободы Ларри Юззелл приводит случай вымогательства взятки за регистрацию религиозной организации. «В 2001 году Московское отделение Армии Спасения вело переговоры с городскими чиновниками, ответственными за регистрацию религиозных организаций. (Наличие официальной регистрации крайне необходимо для таких действий, как аренда зданий.) Курирующий этот вопрос чиновник Владимир Жбанков сообщил полковнику Армии Спасения Кеннету Бейли, что для прохождения официальной процедуры регистрации его группе необходима более компетентная юридическая помощь. Жбанков посоветовал обратиться в некую фирму, которую он сам раньше возглавлял. Полковник Бейли отверг столь возмутительный совет — Армия Спасения вскоре оказалась втянута в длительное судебное разбирательство, и под угрозу было поставлено ее право на существование в Москве».
В этом же материале Л. Юзелла с говорящим названием «Россия: религия на поводке» приводится случай дачи взятки также за регистрацию религиозной организации. «О. Саймон Стивенс, представляющий единственный в Москве приход Англиканской Церкви, имел подобную встречу с Жбанковым по поводу затянувшегося процесса регистрации прихода. В отличие от своего коллеги из Армии Спасения, англиканский священнослужитель согласился обратиться в любимую юридическую фирму чиновника. Не прошло и нескольких дней, как заявление прихода было принято».
Низовая коррупция в области отношений государства и религиозных объединений, как правило, касается уровня правоприменения и является следствием верхушечной политической государственной, сконцентрированной на уровнях законотворчества и науки. Это в основном мелкая «чиновничья» коррупция при участии религиозных организаций. Чиновники реализуют дискриминационное законодательство или злоупотребляют полномочиями, пользуясь коррупциогенностью законодательства, ущемляют права конкретных религиозных объединений. Последние покупают расположение чиновников, чтобы их не трогали.
В современной России низовая коррупция в интересах отдельных чиновников, как это ни парадоксально звучит, является фактором, несколько смягчающим дискриминационное законодательство, в значительной мере являющееся продуктом коррупции верхушечной (государственной, политической).
«Коррупция это игра»
Так несовершенство ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» предопределяет его коррупциогенность, но, как замечает Юззелла, «коррупция — это игра, в которую иностранцы могут играть так же хорошо, как и русские, даже лучше — у них больше денег. Закон 1997 г. с запутанными положениями, предоставляющий светским должностным лицам возможность действовать по их усмотрению, открыл прекрасные возможности для прямого и скрытого взяточничества. В 1998 г. в Хакасии представитель Кестона несколько раз разговаривал с официальным лицом, ответственным за отношения между государством и церковью; он откровенно сказал, что его коллеги в других областях с радостью принимали взятки, например бесплатные заграничные поездки, в обмен на благосклонное отношение к иностранным миссионерам» [1].
По словам некоторых исследователей, такие же приёмы повсеместно используют не только религиозные организации с управляющими центрами за рубежом, но и епархии РПЦ МП, муфтияты, включая местных чиновников (в обмен на их расположение) в списки дармовых «паломников».
Когда интересы властных элит отходят на второй план, на первый план выступают корыстные поползновения чиновников. Низовая коррупция, в виде взяточничества направлена против государства (порядка управления) и является лишь видимой частью айсберга. Питательная среда для злоупотреблений предопределена неадекватным и антиконституционным законодательством, позволяющем контролировать, использовать, а если надо, то и подавлять мировоззренческую сферу.
Верхушечная коррупция, к которой относится государственная политическая, является системообразующей, направлена против общества и сводит на нет реформы в политической и экономической сферах, ограничивая политическую конкуренцию. В то же время, масштабная низовая коррупция также опасна, поскольку, создает благоприятный психологический фон для существования остальных форм коррупции и, является исходным материалом для формирования организованных коррупционных структур и сообществ.
В зависимости от того, кто является инициатором коррупционных отношений, коррупция бывает активной (властные группы, чиновники) и пассивной (религиозные объединения). Это — как правило, но бывают и исключения. Иногда некоторые влиятельные и богатые религиозные организации выходят за рамки простой схемы «активный-пассивный» и пытаются навязывать свои правила, оказывая влияние на уровне законотворчества и даже науки. Они участвуют в воспроизводстве коррупционной системы на всех уровнях, фактически покупая влияние, позволяющее соблюдать свои корпоративные интересы в любых условиях (кроме полного подавления религиозной свободы) и не заинтересованы не только в свободе совести для каждого, но даже в религиозной свободе для всех религиозных объединений.
Характеристики коррупции
К важным характеристикам коррупции в области отношений государства и религиозных объединений относятся:
Институционализация (в том числе юридическое закрепление). Изначально коррупционные явления формировались де-факто «из уст в уста», постепенно превращаясь в упорядоченный процесс с определённой структурой отношений, а затем закреплялись юридически, начиная от ведомственных актов и заканчивая федеральным законодательством.
Латентность. Коррупционные деяния не получили отражения в официальной статистике. Указанные выше факторы делают коррупцию неочевидной, особенно в рамках «исторических» отношений государства с религиозными объединениями, по инерции довлеющих над правами человека. Латентности способствует «научное» обоснование, институционализация, система внесения и лоббирования законопроектов, пиар-поддержка подконтрольных СМИ, отсутствие гражданского контроля, мимикрия.
Мимикрия. Происходит маскировка коррупции под защиту и реализацию прав человека (верующих), «специальные» отношения государства с религиозными объединениями ради всеобщего блага, возрождение духовности, нравственности, семьи, «традиций», «покаяние» власти за преследования религии в прошлом, защиту интересов национальной безопасности и т. д.
Транснациональность. Религия — феномен надгосударственный, большинство религиозных объединений действуют вне границ одного государства и вовлекаются в международные коррупционные отношения. Несовершенство международно-правовых норм, основанных на старой парадигме разделения на «верующих-неверующих» предопределяет зависимость реализации прав человека от «исторически-сложившихся» в конкретной стране государственно-церковных отношений. Таким образом, права человека перестают быть самодостаточной ценностью и делаются заложниками «исторически-сложившихся» отношений между церковью и государством.
Следует сразу оговорить, что это является проблемой не только в России. Использование религии в политических целях (политическая коррупция) имеет место во всех странах, и противоречит реализации прав человека. Эта порочная система во многом определяет существующий миропорядок и его тенденции к формированию системы «глобального апартеида». Таким образом, коррупция в области отношений государства с религиозными объединениями является проблемой мирового сообщества в целом.
«Торговля влиянием». Элемент системной коррупции, во многом обусловленный приватизацией данной сферы отношений, превращения ее в особый сектор чиновничье-адвокатского бизнеса, предполагающий огораживание территории от «конкурентов» (недобросовестную конкуренцию), закулисные интриги и т. д. «Торговля влиянием» формирует коррупционное сообщество, замыкающее на себя интересы всех субъектов отношений в данной области на всех ее уровнях, а именно — науки, законотворчества и правоприменения. «Торговля влиянием» в значительной мере определяется спросом на влияние со стороны «нетрадиционных», но респектабельных (проще говоря, платёжеспособных, и не слишком одиозных в освещении российских СМИ) религиозных организаций.
Бомонд или голос совести?
Если о «взаимовыгодном сотрудничестве» главных игроков российского государственно-конфессионального поля написано пусть и недостаточно, но все-таки немало, то о других претендентах на «симфонию» с властью почти ничего не известно.
Дело в том, что большинство религиозных организаций не только ничего не имеют против сращивания религии и политики, но и сами оказываются вовлеченными в коррупционные отношения. В результате они вольно или невольно превращаются в самодовлеющие корпорации, сосредоточенные на собственных узких интересах и чуждые интересам общества. Это приводит к тому, что религиозные объединения используются властью для легитимации и расширения своей антиконституционной политики. В конце концов, коррумпированная религиозная политика и становится возможной благодаря одобрению и/или молчаливому согласию руководства «основных» религиозных организаций и кандидатов в таковые.
Стремление религиозных лидеров вступить в контакт с властью на предмет получения экономических льгот и привилегий является обычным и непрерывным. Корпоративные интересы конфессий постоянно ускользают за пределы религиозных свобод (отсутствие дискриминации, равенство конфессий). Как правило, на словах религиозные лидеры декларируют приверженность конституционным принципам и международно-правовым нормам, а на деле добиваются «специальных» льгот и привилегий от государства.
Иногда в российских государственно-конфессиональных «джунглях» ищут свои способы выживания и «неосновные» религиозные организации. Некоторые, беря пример со «старших сестер», банально стремятся угодить власти, благословляют власть предержащих и даже пытаются предлагать себя в качестве «традиционных». Например, 13 марта 2007 года в ходе «Национальной утренней молитвы — 2007» протестантское евангельское движение России выступило в качестве очередной пропрезидентской партии наряду с «Единой Россией» и «Справедливой Россией»!
Некоторые действуют более изощренно. Под видом научно-исследовательской, правозащитной и гуманитарной деятельности, они устанавливают контроль над религиоведческим сообществом путем подкупа, а через него получают доступ к государственным чиновникам, ведающим взаимодействием с религиозными объединениями в регионах России. Только «респектабельные» корпорации могут позволить себе такие «инвестиции», но в результате они покупают «особое» отношение к своей конфессии.
Вовлечение конфессиональной бюрократии в коррупционные отношения делает ее частью политического и финансово-экономического «бомонда», все более далекого от нищающей паствы (общественности) и чуждого интересам гражданского общества.
Сложившийся порядок вещей, судя по всему, устраивает всех фигурантов: власть получает освящение себя, контроль и ограничение мировоззренческой сферы; конфессиональная бюрократия тешит себя близостью к власти (читай к государственной кормушке); адвокаты получают пожертвования, гранты и мировую известность защитников религиозной свободы; государственные чиновники и государственные ученые также востребованы властью и конфессиональной бюрократией.
Совершенно очевидно, что покупка у государственных служащих «особых» условий некоторыми конфессиями не только противоречит конституционным и международно-правовым принципам в области прав человека, но и является аморальной, несовместимой с религиозными ценностями.
Скорее всего, государственно-конфессиональная коррупция была бы невозможна, если бы все религиозные организации выразили ее неприятие. Системная коррупция в отношениях государства с религиозными объединениями оказала и продолжает оказывать значительное влияние на деградацию правозащиты в области религиозной свободы.
Так как на международном и российском уровнях в данной области доминируют конфессионально ориентированные структуры (например, Международная ассоциация религиозной свободы), то борьба за религиозную свободу носит несколько неравномерный характер — приоритетно защищаются права религиозных организаций, имеющих политическое влияние и соответствующие коррупционные связи.
Религиозным лидерам хорошо бы иногда вспоминать о моральной ответственности перед обществом, а также о том, что принадлежность к институтам гражданского общества определяется независимостью религиозных объединений от власти и ее даров. Только в этом случае религиозные объединения смогут достойно нести свою миссию и быть «голосом совести» в обществе. В случае соблюдения этих условий, власть, лишенная религиозно-идеологической поддержки, вынуждена будет стать компетентной и эффективной.
Таким образом, государственно-конфессиональная коррупция вообще, и особенно ее политическая элитно-властная компонента, являются весомым фактором «порчи» современного Российского государства. Именно этот вид коррупции, наряду с прямой фальсификацией, использованием властью административного ресурса, установления контроля над СМИ, делает невозможными свободные честные выборы и превращает демократию в ее противоположность. Что, собственно, мы и наблюдаем сегодня в нашей стране.
В завершение следует отметить, что эффективная борьба с коррупцией в России невозможна без решения проблем ее государственно-конфессионального сегмента, который является крайне сложным и имеет причины и проявления на различных, нередко пересекающихся уровнях. Представляется необходимой и целесообразной системная работа по противодействию верхушечной политической коррупции в отношениях государства с религиозными объединениями. Безусловным приоритетом является концентрация усилий на предупреждении, выявлении и пресечении злоупотреблений властью и должностными полномочиями со стороны президента РФ, председателя правительства РФ, чиновников категории «А».
Совершенно очевидно, что борьбу с коррупцией в России нужно начинать с кабинетов Кремля и Белого дома.
[1] Юззел Л. Проблема свободы религии в современной России // Религия и общество. Очерки религиозной жизни современной России. М.;СПб. С. 30-31.
Текст: Сергей Бурьянов
