Наши знания о какой-либо вещи постоянно нуждаются в обновлении, иначе легко потерять связь между её названием и сущностью. Никто сегодня не представляет крейсер парусным, а поезд таким, каким его запечатлели на киноплёнку братья Люмьер. Да и сам просмотр фильма больше не ассоциируется с игрой тапёра на пианино... Принц начала XXI века передвигается не в карете, а на спортивном автомобиле, и налоговая инспекция больше не вызывает в памяти мытаря из Евангелия.
Мафия и правительство
Какая картина возникает, когда мы произносим слово «мафия»? Практически без вариантов: модельные итальянские шляпы, белоснежные рубашки с накрахмаленными манжетами, пистолеты, усы, галстуки, сигары. Эта картина отвечает реалиям конца XIX века, когда это сообщество появилось на острове Сицилия. Но насколько она соответствует нашему времени? Словарь Татьяны Ефремовой даёт «мафии» следующее определение: «тайная преступная организация, имеющая разветвленную структуру и связи с полицией, правительственными кругами и т. п. и использующая методы насилия, шантажа и террора».
Иметь связь с правительством незазорно. С ним связаны все более-менее значимые организации и лица, действующие в том или ином государстве. Однако связь между правительством и теми, кто использует шантаж и террор невероятна. С юридической точки зрения, эти методы «администрирования» противозаконны. С технической же — правительству нет нужды прибегать к ним, пока оно располагает монополией на насилие.
Следовательно, мафия, как преступное сообщество, не может быть связана с правительством в целом. Она может лишь вербовать в нём для себя агентов и взаимодействовать с ними. Если такая вербовка состоялась и часть членов правительства коррумпирована, дальнейшие события могут развиваться по двум сценариям. Либо некоррумпированная часть правительства приложит усилия для выявления, ограничения и осуждения мафиозного лобби. Либо мафиозное лобби подчинит себе правительство и начнёт управлять государством от его имени. Иного не дано, потому что закон не бывает исполнен наполовину.
Можно спросить: так, значит, мафия всё-таки может быть полностью ассоциирована с правительством? Ответ может показаться на первый взгляд странным: да. И здесь мы не противоречим сказанному выше. Мафия не может подменить собой правительство в рамках государственной системы. Однако государственная система это не единственный способ управления человеческим обществом.
Государство-корпорация
Современные люди редко задумываются над тем историческим фактом, что возраст государства не столь уж велик. Как форма организации правительства, государство окончательно сформировалось в XVI-XVII веках, как нечто среднее между претензиями на глобальное господство (которые воплощали тогда Империя и Церковь) и частными интересами аристократов, городских коммун и прочих более мелких групп населения.
Государства создали бюрократическую систему, которая способна воспроизводить себя сама, независимо от личных качеств тех или иных чиновников. Государства структурировали территории, которыми они владеют. Государства создали под себя законодательную и финансовую системы. К последней четверти XX века эта оправдавшая себя форма администрирования утвердилась на земном шаре практически везде.
Именно в этот период — 1970-е годы — открылась «истинная сущность» государства, тот трудноуловимый характер, которым было наделено это макросущество, эта «коллективная личность». Сущность государства, как стало тогда окончательно ясным, составляет структура корпорации.
Как утверждает Мартин ван Кревельд, «государство не идентично ни правителям, ни тем, кем они правят; оно является не человеком и не сообществом, но невидимой сущностью, известной как корпорация. Будучи корпорацией оно обладает своей независимой личностью или юридическим лицом. Последнее признаётся законом и может вести себя, как если бы оно было человеком — заключать договоры, владеть собственностью, защищать себя и т. п.»
Конкуренция корпораций
И тут началось самое интересное. Увидев в себе корпорацию, государство обнаружило, что оно... не одно. Оказалось, что в мире существует определённое количество разных корпораций, которые лишь частично поддаются контролю со стороны государства, просто потому что, государство, само от них зависит. Эти корпорации могут носить финансовый характер (как например, международная банковская система), политический (как региональные блоки или ООН), технический и технологический, религиозный, экологический и так далее. В отличие от государства эти корпорации не берут на себя такого груза обязательств перед гражданами, поскольку вступает в отношения с людьми не по принципу их гражданства, а по принципу задействованности в той или иной корпорации.
Потеряв контроль практически над всеми сторонами жизни, государство превратилось лишь в одну из корпораций. Оно перестало быть гигантским Левиафаном, распоряжавшимся судьбами отдельных людей и общества в целом. Оно вынуждено было стать скромнее, его обязательства и претензии сузились, конкретизировались, меняясь от страны к стране, от периода к периоду.
Мир захватила трансформация систем управления. В наиболее выгодном положении оказались те группы населения, которые обладают продвинутыми технологиями в области транспорта и связи. Ведь именно эти технологии являются сегодня залогом экономического процветания. Они создали небывалую дотоле рыночную конкуренцию. Поэтому государства, расслабившиеся из-за «ручного» управления экономикой, получили прямой вызов своему существованию. Быстро выяснилась их неконкурентоспособность.
Государство-мафия
А теперь вернёмся в начало нашего разговора. Что будет происходить в такой ситуации с государством, где часть правительственных кругов имела несчастье связать себя с мафией? Уместно вспомнить её другое определение — от Сергея Ожегова и Натальи Шведовой — которые подчёркивают, что мафия тайно и преступно действует «в своих интересах».
По сравнению с другими типами корпораций мафия максимально закрыта, поэтому её интересы это интересы очень узкой группы практически никому не ведомых персон. Здесь мафия даст фору даже аристократическому роду, ибо там хоть родословную линию можно проследить...
Слияние и поглощение государства мафией ведёт к тому, что правительство полностью перестаёт быть подотчётным обществу. Социум теряет структуру, за ненадобностью превращаясь в голое население, открытое для любых манипуляций со стороны преступников, облечённых властью. Власть, по меткому выражению Осипа Мандельштама, делается «отвратительной», потому что существует помимо, параллельно и даже против воли народа.
Мафии, разросшейся до размеров государства, незачем больше маскироваться — она «съела» своего единственного врага и конкурента. При этом мафия присваивает всю мобилизационную мощь государства. Она может призвать «граждан» (которыми по инерции называет своих жертв) к войне, к труду и обороне, к обслуживанию любых собственных инициатив. Ей больше не нужно прибегать к шантажу и террору, поскольку воля государства-мафии «легитимна» в пределах его владения.
Учитывая международную коньюнктуру, государство-мафия может написать соответствующую конституцию и законы, где будет учтено всё, кроме их исполнения. Такое «государство» может даже разыграть пьесу под названием «демократические выборы», включив туда известные ему элементы выборов, за исключением самого выбора.
Мафии, слившейся с государством, больше не нужно беспокоиться о собственных силовых структурах. Ей только остаётся подвести уже существующий армейский контингент под свои бандитские стандарты, закрепив на ключевых постах проверенных людей. Эта мафия вооружена не смит-вессонами, а ядерными боеголовками и авианосцами.
Правилам игры, в государстве, которое подменила собой мафия, научиться гораздо легче, чем конкурентной борьбе в среде международных корпораций. Для этого нужны не образование и интеллект, а готовность жить «по понятиям».
В отличие от ТНК, государство-мафия владеет определённой, неотчуждаемой от него территорией. Территория страны становится добычей, поделённой между членами мафии и конвертированной в общак.
Некоторые государства-мафии общеизвестны, отоносительно других мы можем спорить и догадываться. Однако в любом случае старые определения мафии устарели. Не так ли, читатель?
Текст: Роман Багдасаров
