Задорное желание возродить «добрые времена» СССР и хоть кого-то, да объявить «иностранным агентом», продвижение Законопроекта №
Об экономических успехах в Китае наслышаны все. Да, они действительно впечатляют: второе место в мире по ВВП, первое — по мировому промышленному производству, высочайшие темпы роста, низкая инфляция... Все эти показатели — лицо Китая, его витрина, если хотите. Но есть и неприглядная изнанка, о которой китайские власти стараются не говорить. Это — состояние прав и свобод человека. О некоторых из них и пойдёт речь в данной статье.
Не демократия
Надо сказать, что Китай и формально не является демократией. Конституция Китая напоминает скорее советскую Конституцию 1936 года, чем основной закон большинства стран, китайские власти не слишком скрывают своего авторитарного характера. В первой главе — до боли знакомые каждому советскому человеку фразы о социалистической собственности, «демократической диктатуре народа», «демократическом централизме», распределении по труду.
Лишь отдельные внесённые туда недавно оговорки «узаконивают» частную собственность и капиталистический уклад. Однако раздел о правах граждан всё же присутствует. И там, как и в любой Конституции мира, торжественно провозглашены основные права и свободы — свобода слова, печати, собраний и союзов, избирательное право, свобода вероисповедания и прочее. Государство, по Конституции, должно гарантировать права малочисленных народов.
Правда, есть и оговорки, которые позволяют свести права и свободы граждан на нет (например, статья 51: «Осуществляя свои свободы и права, граждане Китайской Народной Республики не должны наносить ущерб интересам государства, общества и коллектива...»). Это поистине, замечательная оговорка, и можно быть уверенным, что разграничение интересов граждан и государственных интересов нам, в России, уже готовятся преподнести...
Зависимые кандидаты
Но всё же отвлечёмся от юридических тонкостей и посмотрим на реальную практику. В Китае нижнее звено государственной власти — местные Собрания народных представителей — является избираемым всеобщим голосованием. Для того, чтобы стать кандидатом в местные депутаты, необходимо формально собрать лишь 10 подписей. Однако на деле практически все «выборы» в Китае являются безальтернативными. А тех смельчаков, которые пытаются участвовать в этих, с позволения сказать, «выборах», ждут большие проблемы. В лучшем случае их ожидает «разговор» с представителями местных властей, после которого мало кто решается продолжить борьбу за депутатское кресло. В худшем случае независимые кандидаты могут быть арестованы незадолго до выборов или даже пропасть без вести.
В Сети можно найти упоминание лишь о единственном случае проведения в Китае честных выборов. В конце 2011 года жители деревни Укань, недовольные коррумпированной местной властью, подняли восстание, свергли местную власть и создали комитет самоуправления. Попытки китайских властей «приструнить» жителей, арестовав зачинщиков беспорядков, только усугубили ситуацию: жители блокировали баррикадами все дороги, а деревню осадила вооружённая полиция.
В итоге, не желая силового разрешения конфликта, китайские власти пошли на проведение действительно свободных выборов в Укани. Выборы провели 1 марта 2012 года, и на них победили бывшие лидеры восставших. Информация об этом событии просочилась в Интернет, и пример деревни Укань может распространиться и на другие деревни и города Китая. Как видно из этого примера, только чрезвычайные обстоятельства заставляют китайские власти вернуть людям принадлежащие им по Конституции права.
«Нетрадиционная» религии как «иностранные агенты»
Посмотрим теперь на состояние свободы вероисповедания. Исторически в Китае ни одна религия не прижилась, и власти на протяжении веков очень подозрительно относились и к христианству, и к буддизму, и к исламу. А сейчас ситуация усугубляется тем, что Коммунистическая партия воспринимает распространение любого религиозного учения как угрозу своей власти над умами людей. Именно из-за этого власти жестоко преследуют последователей секты Фалуньгун. Это учение соединяет в себе элементы буддизма, даосизма и народных верований, оно появилось в 1992 году. За несколько лет численность этой секты превысила число членов Коммунистической партии и составила от 70 до 100 миллионов человек. Власти усмотрели в этом угрозу, и в 1999 году Фалуньгун была запрещена.
С тех пор миллионы (да, да, именно миллионы!) последователей этой духовной практики подверглись арестам, пыткам, заключению в тюрьмы и исправительные лагеря, принудительному «лечению» в психбольницах, а по некоторым сведениям — даже изъятию органов. На сайте «Великая эпоха» (epochtimes.ru), к примеру, чуть ли не половина новостей о состоянии прав человека в Китае посвящены преследованию членов этой секты. Даже если часть сообщений об этих событиях правдивы, подобные религиозные гонения являются беспрецедентными в сегодняшнем мире. К нашему стыду, Россия (видимо, желая угодить могущественному соседу) отказывает членам «Фалуньгун» в политическом убежище, а российские суды признали часть материалов этой религиозной общины экстремистской литературой. Да и Запад не горит особым желанием помочь несчастным, хотя китайские власти упорно пытаются представить их как проводников американского влияния.
Преследованиям подвергаются и представители традиционных религий — буддизма и ислама. Китайские власти фактически ликвидировали самоуправление в тибетских монастырях, поставив их под контроль партийных функционеров. Кроме того, они преследуют Далай-ламу — лидера тибетских буддистов, выступающего за культурную автономию региона. В знак протеста тибетцы регулярно устраивают акты самосожжения. Мусульманам тоже несладко: китайцы рассматривают ислам как угрозу своей власти в Синьцзян-Уйгурском автономном районе.
Это неспокойный регион на западе Китая, в котором половину населения составляют уйгуры, исповедующие ислам. Там часто происходят конфликты на этической почве. Поэтому китайские власти не дают разрешения на строительство новых мечетей, запретили иметь религиозную веру госслужащим-уйгурам. В случае с Тибетом и Синьцзян-Уйгурским автономным районом трудно сказать, за что людей преследуют больше: за их национальную или религиозную принадлежность. В любом случае в современном мире, где концепция прав и свобод человека является общепризнанной и не подвергается сомнению, это недопустимо.
Интернет-контроль
По сравнению с этими беззакониями ограничения свободы слова кажутся уж совсем будничными и невинными. В Китае абсолютно официально существует интернет-цензура, поисковые системы блокируют запросы, так или иначе связанные с неприятной для власти информацией. Не работают Twitter, Facebook, Youtube, а местный аналог Твиттера заменяет «запрещённые» словосочетания тремя точками при попытке из публикации. Существуют способы обхода сетевой цензуры, но за подобные «проделки» можно угодить за решётку. Стоит ли говорить, что печать и телевидение полностью подконтрольны государству.
В России ничего подобного тому, что есть в Китае, пока не наблюдалось. Честные выборы, как показала победа оппозиционного кандидата в Ярославле, редко, но имеют место быть, да и на федеральных выборах власти действуют далеко не так грубо, как в Китае. Преследования на религиозной почве, даже если отнести к ним процесс над Pussy Riot, пока не идут ни в какое сравнение с гонениями на веру в Китае. Интернет в России тоже — пока! — остаётся свободным. Однако нельзя забывать, что положение может измениться в любой момент. И наш долг — сделать всё, чтобы ситуация с правами человека в нашей стране не ухудшалась. Что касается Китая — китайцы рано или поздно призовут своё руководство к ответу и решат, могут ли экономические успехи оправдать зверства по отношению к собственным гражданам.
Текст: Алексей Гриднев
