Кафедры научного коммунизма. Version 2.0
Недавно в Москве состоялся широко разрекламированный форум под претенциозным названием «Теология в вузах: взаимодействие Церкви, государства и общества». Пресс-служба Московской патриархии с удовлетворением отметила, что в работе форума приняли участие «иерархи Русской Православной Церкви; представители центральных и региональных органов власти; руководители церковных, синодальных, научных учреждений, духовных академий, семинарий, училищ; ректоры государственных и негосударственных учебных заведений; руководители теологических программ — всего свыше 200 человек из более чем 40 субъектов Российской Федерации». И подчеркнула, что целью мероприятия, «посвященного университетскому теологическому образованию в современной России», является «обобщение опыта и выработка мер по расширению преподавания теологии в вузах России на началах церковно-государственного и церковно-общественного партнерства». Особо было выделено участие в форуме таких светских лиц, как ректор МГУ В. А. Садовничий и отставленный министр науки и образования А. А. Фурсенко.
Планы МП по внедрению в программу высшего образования курсов богословия озвучивались давно, а сегодня они становятся реальностью. Осенью этого года некоторый резонанс в СМИ вызвало учреждение кафедры теологии в МИФИ. Комментарии носили иронический характер. Однако руководители МП не шутят. Они намерены превратить богословие в обязательный компонент светского высшего образования в России, причём не только гуманитарного, но и технического, и естественнонаучного. Короче говоря, кафедры теологии появятся во всех вузах России. Об этом недвусмысленно было заявлено в выступлениях главных персон МП, прозвучавших на форуме.
Так, Владимир Гундяев (патриарх РПЦ Кирилл) обосновал необходимость преподавания богословия в светских вузах: «Абсолютное большинство людей, граждан нашей страны, имеет отношение к религии, а научного изучения религии в высших учебных заведениях практически не существует. Не существует такой важной сферы знаний, исторически возникшей и включенной в университетские программы Западной Европы, как теология. Чем это грозит? Это грозит тем, что в новой исторической ситуации, когда все большее число наших граждан обращается к религии и переживает ее значимость в личной и общественной жизни, у многих людей будет формироваться искаженная или радикальная религиозность, способная нанести огромный урон личности, государству и обществу».
То есть преподавание богословия должно, якобы, послужить противовесом использованию религии в целях политического экстремизма, о чём чуть дальше В. М. Гундяев говорит прямым текстом. Фактически предлагается клин клином вышибать. Неясно, правда, как изучение христианской теологии в вузах поможет преодолеть, например, рост радикального исламизма.
Впрочем, самый главный аргумент приведён ниже: «Теология в вузе — это не экзотическая образовательная дисциплина, не прихоть каких-то представителей Церкви, не попытка вторгнуться в чужое пространство, чтобы навязывать религиозное мировоззрение и чинить препятствия в преподавании традиционных научных дисциплин. Теология в вузах — это культурный императив для общества, которое долгое время было практически отчуждено от религии как особой сферы человеческого бытия».
Здесь уже совершенно неприкрыто говорится о том, что внедрение богословия в программу вузов — это исторический реванш церкви. «Свято место пусто не бывает», и на смену упразднённым кафедрам научного коммунизма, марксистско-ленинской философии и истории КПСС в российских университетах придут кафедры богословия.
При этом неужели кто-то думает, будто в изучении богословия станет соблюдаться принцип добровольности, о котором распространялся в своей речи Владимир Гундяев? Что такое «дисциплина по выбору» — знает каждый россиянин с высшим образованием. Выбирают в таких случаях, как известно, не студенты, а руководители вузов. И очевидно, что создание в любом вузе кафедры теологии по соглашению между ректоратом и Московской патриархией будет сопровождаться обязательством ректората обеспечить потребное количество изучающих данную дисциплину.
Ну, а Григорий Алфеев (митрополит Илларион, председатель отдела внешних церковных связей МП) выразился ещё яснее: «Религия — это не феномен прошлого, это феномен настоящего и будущего. Я глубоко убежден в том, что влияние религии на умы не будет уменьшаться: наоборот, оно будет возрастать. А значит, все более и более востребованными станут те знания о религии, которые могут обеспечиваться кафедрами теологии. Создание кафедр теологии в высших учебных заведениях — это веление времени». Короче, выбора у общества нет.
Вопреки российской традиции
Возникают законные вопросы. Какое отношение имеет внедрение богословия в светские вузы к неоднократно заявленным целям модернизации России? Как это повысит потенциал российской науки? Как это сделает наши технологии более конкурентоспособными на мировом рынке? Каким образом это поможет повышению обороноспособности России? На все эти вопросы — очевидные ответы: никакого, никак, никаким.
Более того, есть все основания предполагать, что отвлечение учебного времени и усилий студентов на усвоение богословской схоластики снизит эффективность подготовки специалистов по естественнонаучным и техническим специальностям. Ну, а самый крайний вариант — то, что мы будем получать дипломированных «физиков» и «биологов», хорошо сведущих в вопросах творения сущего Богом, но не имеющих понятия о кванте и геноме — тоже в этих условиях не исключен, учитывая настроения в кругах православных «учёных».
Обратите внимание на то, что руководители РПЦ МП в своих заявлениях старательно называют богословие на иноземный манер — теологией. Потому что понятие «богословие» привычно и справедливо связывается в общественном сознании с упражнениями в риторике, не имеющими отношения к окружающей реальности. Проще говоря — с праздной болтовнёй, развлечением неглубокого ума, а не с наукой, изучающей нечто конкретное, пронизанное объективными закономерностями. А вот если назвать «теологией», то это будет звучать несколько более наукообразно.
Характерна при этом также постоянная апелляция статусных православных иерархов к опыту «безбожного» Запада. Вот что ещё говорит Гундяев: «Теологические факультеты в таких университетах, как Оксфорд, Кембридж, Гейдельберг, Тюбинген, никак нельзя рассматривать только как «дань многовековой традиции». За такую дань западные люди деньги платить не будут... Факультеты теологии сегодня имеются в университетах США, Греции, Сербии, Румынии, Болгарии и многих других стран, где в средние века вообще не было университетов». Последняя фраза, кстати, прекрасно иллюстрирует низкий уровень спекуляций этого клерикального деятеля. Любому грамотному человеку известно, что названные государства возникли или возродились уже в Новое время. Однако не об этом сейчас речь.
Руководители РПЦ МП неизменно афишируют себя как традиционалистских вождей русского народа. Их политические заявления призваны доказывать, что они продолжают и выражают русские исторические традиции. Русский опыт — то, к чему они, на словах, постоянно обращаются. А тут вдруг — ссылка на традиции Запада. Чем это вызвано? Неужели в отечественной истории не на что опереться, обосновывая видную роль богословия в образовании? Вот именно!
Кафедры богословия (именно так, а не на иностранный манер они всё-таки назывались) стали появляться в российских университетах только после 1819 года, в связи с очередным мистическим креном внутренней политики императора Александра I. Ни университет при Санкт-Петербургской «де сиянс» Академии, учреждённый в 1724 году, ни Московский университет, возникший в 1755 году, этих кафедр первоначально не имели. И ни один российский университет (кроме Дерптского и Виленского, готовивших, соответственно, лютеранских и католических богословов) никогда вплоть до 1917 года не имел теологического факультета.
Таким образом, попытка внедрить богословие в программу высшей школы представляет собой полный разрыв с трёхсотлетними историческими традициями высшего светского образования России.
Очередной бизнес-проект «Гундяев и Кº»
Тем не менее, рискну предположить, что данная инициатива РПЦ МП будет иметь успех на первых порах. Кафедры теологии могут рассчитывать на некоторую популярность среди студентов без особого принуждения со стороны руководства вузов. Определённый общественный запрос на богословие действительно существует, в том числе среди молодёжи. Было бы неверно это отрицать.
Но на чём основан этот запрос? Конечно же, на чистом любопытстве и на вкусе новизны. Точно также могут рассчитывать на общественный успех кафедры и факультеты уфологии, астрологии и других паранормальных и оккультных «наук», буде инициатива по их созданию поддержана достаточно влиятельными лоббистскими структурами.
Имеет большое психологическое значение и то, что занятия наукообразными спекуляциями привлекают многих, неспособных к подлинно научным исследованиям, но страстно желающих получить диплом учёного специалиста.
Поэтому ЗАО «Гундяев и Кº» делает очередной безошибочный для себя бизнес-ход. Попутно создание кафедр теологии поможет решить вопрос материального обеспечения некоторой части клира за счёт бюджета высших светских учебных заведений. Правда, он и так очень скромен. Зарплата доцента московского вуза в 20 тысяч рублей — самое обычное явление. Но почему это соображение должно смущать «Гундяев и Кº», когда речь идёт о самом святом для неё — о собственных корпоративных прибылях?
На фоне постоянного сокращения преподавания отечественной истории в российских вузах организация, на словах пекущаяся о национальном самосознании, казалось бы должна озаботиться судьбой именно этой учебной дисциплины. Вместо этого она беззастенчиво проталкивает в высшую школу свой собственный корпоративный предмет. Скорее всего, действительно, знание молодёжью русской истории не нужно этой «русской» организации. Потому что иначе ей будет сложно навязывать свою фальсифицированную версию отечественной истории. А вот вовлечение студентов светских вузов в дебри богословия как нельзя лучше поможет этой задаче.
Текст: Артём Якорев
