Бесконечное продолжение войны
Победа, одержанная многонациональным народом Советского государства 69 лет назад, нещадно эксплуатируется властью РФ в целях собственной легитимации. Для этого широко используется шельмование любых своих оппонентов вне и внутри государства как «фашистов». Это мы, в частности, отчётливо наблюдаем по сегодняшнему конфликту с Украиной. Приклеивание ярлыка «фашистов» подразумевает, что на данного субъекта уже не распространяются общепринятые нормы права. Фашист — враг, а с врагом не ведут переговоров, врага уничтожают — таков мессидж власти к своим подданным, чтобы те «правильно» понимали нынешнюю государственную политику.
Попутно происходит сужение понятия патриотизма до проявления исключительной внешней лояльности действующей власти и конкретно лицу, её олицетворяющему (вождизм). Раз власть продолжает Великую Отечественную войну и борется с «фашизмом», то любое несогласие с её (конкретно — вождя) действиями означает «пособничество фашизму», и каждый несогласный, по определению, — враг, пятая колонна, коллаборационист и т. д. И надо признать, что власти удалось успешно внедрить установки такого рода в сознание значительной части населения. Они просты и легко провоцируют измученного обывателя на агрессию в отношении указанного ему врага, что способствует некоторой психологической разрядке в той напряжённой социальной атмосфере, в которой приходится жить населению современной России.
При этом как-то совершенно незаметно произошла смена матрицы интернационализма, характерной для советского прочтения Победы, на матрицу русского великодержавного шовинизма, этноцентризма и национальной исключительности. Всю заслугу победы Советского Союза в Великой Отечественной войне российская власть и её идеологи приписали Российской Федерации, а через неё транслировали эту заслугу целиком на русский народ. Из интернациональной победы над фашизмом/нацизмом — идеологией национальной исключительности, расового превосходства одного народа над другими и геноцида «расово неполноценных» — возникла национальная победа одного русского народа чуть ли не над всей Европой. Причём получается, будто бы остальные народы Советского Союза (за немногими исключениями) либо находились в стороне от борьбы, либо мешали русским добиться победы, либо откровенно были вместе с врагом. То же самое приписывается союзникам СССР по антифашистской коалиции — США, Великобритании и др.
Узурпация Победы
Таким образом, современное прочтение Великой Отечественной войны, навязываемое с помощью провластных идеологов, представляет собой этнонациональную монополизацию Победы, а через неё — утверждение идеи о национальном превосходстве русских над всеми остальными, о том, что «нам все должны», и о том, что единственной достойной исторической наградой русским за Победу может быть только некая новая версия мирового «лидерства». То есть, нынешняя (практически уже официальная) концепция Победы содержит в себе значительный компонент идеологии национальной исключительности и, как указывалось выше, вождизма. Поэтому мы вправе характеризовать её не иначе, как крипто- или протофашизм.
Наши деды — те, кто погиб на той войне или умер вскоре после неё и не наблюдал всей этой трансформации (а к тому, что происходит постепенно, люди привыкают) — не узнали бы своей Победы в её нынешнем российском праздновании. Даже сами символы, которые сейчас служат чествованию Победы — георгиевская ленточка и трёхцветный флаг — в то время считались преступными. Но именно они сейчас выставляются на первый план и служат «национализации», вернее — монополизации Победы нынешним руководством РФ.
Да, многие из государств, возникших на обломках бывшего СССР, вообще отказались от празднования Дня Победы или имеют несколько отличающийся взгляд на него. Но разве это причина для того, чтобы самим искажать историческое видение Победы? Если россияне действительно, как они сами себя считают, остались единственными достойными хранителями памяти о той войне и блюстителями традиции Победы, то они должны были сохранять эту многонациональную память и эту советскую традицию без националистических искажений, без шовинизма, в целости и неприкосновенности.
Однако превалирующий русский взгляд на Победу нынче так трансформировался под влиянием националистической идеологии [1], что его нельзя считать более адекватным, более историчным, чем, например, официальный взгляд нынешней Украины на Вторую мировую войну. И даже так: во многом именно «русификация» Победы, сопровождающаяся принижением роли других народов, служит тому, что этим народам не остаётся ничего другого, как дистанцироваться от нового российского прочтения Великой Отечественной войны.
Осуждение сталинизма насущно необходимо
Как отмечалось выше, через оправдание всех действий сталинского руководства во время войны происходит реабилитация культа личности вождя как стиля властвования. Через новое прочтение Победы этот культ транслируется на российских преемников единоличной власти, а патриотизм сводится к лояльности вождю. Мы имеем дело не просто с одобрением личной роли Сталина в истории СССР и прославлением его личных заслуг в достижении победы над фашизмом (об этом наверху редко говорится столь откровенно), а в попытке возродить сталинизм как систему перманентного насилия над народом. И именно реабилитация сталинизма, а не личности Сталина как исторического деятеля, должна стать объектом гражданского сопротивления.
Благоприятный исторический период для осуждения сталинизма имелся в 90-е годы прошлого века, но он оказался упущен. Сейчас маятник качнулся в другую сторону, и сколько времени пройдёт на его возвращение назад — неизвестно. В то время ни малейших подвижек в сторону реального закрепления осуждения сталинизма, начатого ещё в советское время Хрущёвым и продолженного при Горбачёве, предпринято не было. Либералы тогда (как, впрочем, и сейчас) были склонны только с ужасом говорить о деяниях Сталина. Но они оказались неспособны придать своим разговорам хоть сколько-нибудь практические последствия. Создаётся впечатление, что им теперь даже доставляет удовольствие наблюдать, как «Сталин возвращается»...
Давно назревшие практические действия должны быть просты. Необходимо чётко вычленить преступные методы и деяния сталинского режима, дать им правовые дефиниции и закрепить юридическую ответственность за пропаганду подобного рода преступных деяний. При этом осуждению не подвергаются ни сама личность Сталина, ни его стратегическое и дипломатическое руководство в Великой Отечественной войне, ни политика индустриализации и коллективизации как таковая. Все эти реалии остаются открытыми для любых научных дискуссий: никому не запрещено находить положительные результаты деятельности сталинских правительств или замечательные черты характера самого Генералиссимуса.
Осуждению и запрету на пропаганду подвергаются лишь преступные методы, использовавшиеся режимом для достижения тех или иных целей, как-то: бессудные репрессии, фальсифицированные обвинения на судебных процессах, применение пыток, чрезмерное применение насилия против народа (в период коллективизации, например), издание и применение неоправданно жестоких и антигуманных законов и приказов, поражение в правах (дискриминация) целых социальных (например, «кулаки»), этнических и ситуационных (бывшие советские военнопленные) групп населения, депортации народов по этническому признаку (этнические чистки), принятие политических решений, приведших к массовой гибели людей (Голодомору, голоду 1947 г.) и т. д. Как видим, список уже получается довольно обширным.
Если бы нынешние коммунисты были в среднем хоть немного умнее, то они продолжили бы традицию КПСС, постепенно открещивавшейся от методов сталинского руководства. Опираясь на решения партийных съездов хрущёвского периода, съездов народных депутатов периода «перестройки», они могли бы предложить или хотя бы поддержать план по дальнейшей десталинизации российской политики, включающий упомянутое осуждение порочных аспектов сталинизма как системы. Это позволило бы самим коммунистам (ныне позиционирующим себя как «левых патриотов»), испытывающим постоянное давление со стороны правых «патриотов», окончательно размежеваться с наиболее одиозными чертами того исторического периода, с которым они олицетворяются, сохранив за собой заслуги за его положительные достижения. Вместо этого они стремятся быть «большими роялистами, чем сам король» и выступают в авангарде возрождения вождизма.
Пока это всё продолжается, пока сакрализируется не сама победа над фашизмом, не её общечеловеческий, вселенский, гуманистический характер, а «воля вождя» и «сила» одной-единственной нации, подлинный смысл Победы будет всё больше ускользать от нас, а мы будем всё меньше достойны того, чтобы претендовать на хранение адекватной памяти о ней.
[1] Точнее — сама новая трактовка Победы служит одной из опор этой идеологии этнонационализма.
Текст: Ярослав Бутаков
