Элитоцид

От автора

Первая редакция этой статьи была написана для журнала «Эгоист generation», однако показалась слишком «суровой» главному редактору, которая попросила её изменить. Так появились soft- и hard-версии. Последняя была опубликована уже в интернете на сайте ]]>kitezh.onego.ru]]>. В 2012 году я сделал новую версию, которую хотел ещё более расширить вплоть до небольшой книги. Однако различные обстоятельства помешали этому замыслу.

* * *

Со словом «элита» сегодня произошло то же самое, что со словом «творчество» в 1970-е. Тогда стали именовать творчеством всё, что движется: ребёнок в детсаду закрасит листок фломастерами — «творчество»; пенсионерка на 1-е Мая топнет, хлопнет, частушку пропищит — «творчество». Рабочим конвейера начальство желало дальнейших «творческих успехов». Про дома творчества, в которых творческая интеллигенция такие шедевры производила... благостно умолчим. Вся эта катавасия привела к тому, что настоящее властно-могущественное творчество, определяющее лицо эпохи, из нашей жизни благополучно выветрилось.

Несказанная притягательность элиты заключена в том, что сим французским словом принято называть отборных, лучших людей. Ну, а кто сейчас не относит себя к элите? Разве что суперэлита. Кстати, когда у чего-либо появляется приставка «супер-» это верный признак, что оно потеряло своё прежнее очарование. Раньше, например, отозваться о рок-группе, как о «культовой» считалось ответственным заявлением, а теперь даже «суперкультовые» группы явление заурядное.

Трудноуловимая

Отборность определяется совершенством, которое ставят во главу угла. Но мы разве эксперты-кинологи? Люди, в отличие от бладхаундов или сортов крупнолистного чая, считаются, пока, эволюционирующим видом. Ровный окрас (то бишь характер) или высота в холке (то бишь доход) для человека, как вида, не самое ценное.

Если человечество не деградирует, то главное в нем не то, чем оно было. Прошлым бравируют аристократы, внушившие всем, что способны передавать свои достоинства по наследству. В противоположность этому, звание элиты не отчуждаемо: она должна ежесекундно подтверждать свою идентичность, без отсылок к прошлому. Человека нельзя также свести к тому, чем он является в данный момент. В этом пункте нашего рассуждения отпадают те достойнейшие, кто уютно обустроился на верхних строчках рейтингов. Главное для человека, как вида, то, чем он станет в грядущем.

Определений элиты насчитывается до 15 тысяч, поэтому пусть каждый выберет свое. Несмотря на все старания социологов, вкупе с психологами, элита не поддаётся строго научному анализу. В значительной мере её существование — объект веры.

Попробую перечислить вещи, без которых слово «элита» лишается магнетизма.

Элиты нет без воли к власти. Именно воли, поскольку изначально она может властью не обладать. Когда власть уже в руках элиты, та вольна делегировать ее часть (допустим, в какой-то области, на некий срок), однако всегда сохраняя контроль за исполнителями. Власть князя на своей территории безгранична, у президента — стремится к нулю, иначе его надо называть другим словом: диктатор, узурпатор и т. п. Не следует путать власть и «властные полномочия».

Элиты не может быть много, но в то же время и слишком мало, иначе она растворится в массах (к этой мысли еще вернемся).

Элита не хочет стать элитой. Звучит туповато, но точнее не скажешь. «Элитные заведения» это не фабрики по производству. Скорее — вольеры, в которых угодившие туда представители элиты учатся выживать и делают подкоп под ограду.

Элита не испытывает радости от того, что является оной. Потому что только элите человечества видны другие способы его классификации кроме избранных и не-избранных.

Элита не обязательно воспринимается как нечто безусловно положительное. Идеология либерализма, которую большинство разделяет даже не замечая, родилась в XVIII веке. Либертены (к ним относят не только Дени Дидро, но и маркиза де Сада) полагали свободу главной ценностью для человека. Окружающее их человечество, начиная с короля и кончая батраком, так не думало. Поэтому либертены прибегли к массовому гипнозу. Используя различные носители информации, — книги, пьесы, картины, костюмированные балы, — они старательно внушали народу и монаршей милости, что без свободы нет благосостояния. Самого что ни на есть материального. Современный человек прекрасно понимает, что между двумя этими вещами может не быть никакой связи. Как выразился герой «Бойцовского клуба» Тайлер, «свобода есть утрата всяких надежд», не то, что комфорта. Но тогда это было очень важно, идею свободы попросту некуда было прививать. Привили. Когда до народа дошло, что без свободы не жить, вспыхнула Бастилия. А потом монахи и священники заболтались на фонарных столбах словно груши в осеннем саду, аристократия либо скрывалась, либо вырезалась, затем последовала ответная реакция, гражданская война, побежали реки крови и так почти всюду, куда проникал лозунг «без свободы не жизнь», вплоть до Кампучии... Но либертены XVIII века, чьи идеи определили ход дальнейшей истории, несомненно элита. Без них я значился бы в крепостных, как мой прадедушка, а вы бы жили за чертой оседлости, как ваша прабабушка (если она была дворянкой — mille pardons).

Речь, видимо, о чем-то новом, еще не случавшемся, не происходившем, не бывшем. Элита это всегда чуточку впереди, но обязательно в точку и до упора.

Компенсация и коллективизм

Количество элит растёт прямо пропорционально числу областей человеческой деятельности. На их пересечении стоит подлинная элита, доминируя всюду, куда бы ни ступила. Её главным жизненным секретом является возмещение — родная сестра избранничества. Неожиданно, правда?

Тогда смотрите: не-избранные закономерно лишаются части своих возможностей в пользу элиты. Поэтому её долг не гнобить их, а каким-то образом компенсировать отставание. Как именно — зависит от характера конкретного общества, его структурированности, ресурсов и т. п. Скажем, в Средние века феодальные дрязги уравновешивались наличием живых святых и нерушимой верой, советская утопия компенсировала свои уродства мечтами о космосе и дешёвой водкой, в ельцинское президентство откинули все коммунистические крючки, наконец-то разрешили «обогащаться» (не прошло и 60-ти лет после Бухарина), в путинскую 8-летку полуофициально санкционировали «откаты» и «распил».

От эффективности компенсации напрямую зависит долговечность элиты. Если компенсирование не будит дополнительные резервы, а лишь ведёт к деградации — грош такой элите цена. Долго с ней общество не протянет, если только вовремя не избавится.

Подлинная компенсация черпается элитой из резервуара избытка, что не одно и то же с выкачиванием природных ресурсов. Конфуций называл избыток «широтой души» благородного мужа. В этой точке становится понятно, кому адресованы слова Спасителя «всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет». Это не про нищебродов, коими любят окружать Иисуса проповедники-протестанты. Элита — сверхсильные люди, поэтому им есть, чем делиться. Согласно византийской мысли, это надприродный, сверхъестественный порядок управления.

Чтобы превратиться из человекоподобного в Homo sapiens, людям нужно общество. Чтобы реализоваться как творческая индивидуальность, человек требует ориентиров, заданных с вершины социума. Нереально направлять других, если сам не видишь пути. Причём, от рожденья до гробовой доски, что в просторечии называется «ведать свою судьбу». Ведать — не просто быть информированным, но обладать возможностями для осуществления.

И тут мы позволим себе указать на одну коварную подмену, благодаря коей множество буратин так и не дошагало до своего золотого города. Представители элиты как правило рисуются законченными эгоистами. Чего-то более далёкого от истины придумать сложно. Членам элиты присущ супер-, мега-, гиперколлективизм. Они склонны прощать друг другу любые грешки и предательства, меняться жёнами и усыновлять детей товарищей. Об этом робко заикнулся Платон, но был грубо одёрнут потомками. Чтобы осуществить индивидуальную судьбу, элита нуждается в групповом подкреплении. В той же мере миссия элиты как звена лидеров эпохи, не может быть исполнена личностями, не достигшими акме в собственном развитии. Мы ещё вернёмся к этим тезисам, когда будем рассуждать о командах.

Про джигитов

Все относительно и зависит от масштаба. Возьмем истекшее тысячелетие. В нём элита кардинально обновлялась минимум дважды.

Правящим элитарным слоем средневековья было рыцарство. Наш современник ассоциирует с этим понятием благородных дам, турниры или, на худой конец, рыцарские ордена. Однако конгрегация типа тамплиеров — помогли придумать рыцарям монахи, а куртуазными манерами их заразили трубадуры уже в преддверии Возрождения, когда властные полномочия бронеголовых подходили к концу. Сырец, из которого плавилось рыцарство, больше всего напоминает картину Репина с запорожскими казаками — разгульной вольницей и кузницей воинских кадров для палестин российской Окраины.

Западное рыцарство получилось из схожих маргинальных элементов, отвергнутых обществом. У всех варваров была категория лиц буйного поведения, которая споры решала одним способом: чик оппоненту по брюху и ливер наружу. Тюрем не держали, государства — тем паче, поэтому «дикая дивизия» квартировала снаружи племенного частокола. К ним никто не совался, но и джигитов к цивильным гражданам не подпускали. Ситуация менялась, если на горизонте возникал враг. Сообщество отверженных попадало тогда в родимую стихию, оборачиваясь главным козырем в конфликте с пришельцами. Недаром о воинах лангобардов рассказывали, будто они столь свирепы, что питаются лишь кровью противника, а за неимением оной сосут собственную. Поэтому с лангобардами все старались договориться полюбовно.

Собственно, другой профессиональной армии у варваров не водилось, иначе они бы перестали быть варварами. Волчьеголовые у германцев, берсерки у скандинавов и прочие предки рыцарства были, что называется, галимым криминалом. Но криминалом, сшитым совсем по другой выкройке. Современным корешам ихние «понятия» и в кошмарном сне не привидятся. Воинам-зверям до богатства было как до... Впрочем, нас иногда читают дамы. Но в том и загвоздка, что даже та их категория, которая, буквально, всеми любима, не колыхала на татуированном теле настоящего берсерка ни шерстинки. В Запорожскую Сечь женщин вообще не допускали — будь ты хоть мать, або сестра.

Имущества лыцарям (как гордо именовали себя сичевики) не требовалось, потому что не держали они ни хозяйства, ни прислуги, а самих кроме войны-матушки ничего не радовало. Добыча проматывалась при первом удобном или попросту сыпалась под копыта. Оденется такой сивоусый казак в шелка и парчу, конфискованные у нетрудовых элементов, надрызгается до умопросветления, выберет лужу, чтоб на проезжей части и — бух туда. Ни проехать, ни пройти, а вякнешь — уделает в ноль. Такая вот наглядная агитация о вреде сребролюбия. Такой вот дзен-буддизм в степях Украины. И что характерно: ничего принципиально заковыристей по части куража ни польская шляхта, ни московское боярство этому противопоставить не могли. Аристократы Восточной Европы вынуждены были перенимать бойцовские замашки у демонстративно равнодушных к достатку запорожцев. По мере своей крутости, естественно.

Теперь о крутости, где ее тогда можно было надыбать. У германского племени хаттов юноша превращался в мужа только после убийства противника. Основное, чем были загружены воины-волки, была способность вмещать дух удали, wut, от которого происходит имя бога Вотана (Одина). Сей дух можно приобресть лишь на поле брани. Ради этого ни с чем не сравнимого счастья истинный лыцарь готов был жертвовать всем. Разрыв с куртуазной культурой несущественный, поскольку пресловутая Прекрасная Дама — лишь спрыснутый духами вариант валькирии. Отважные воины, погибшие в битве, попадают на пиршество богов в Вальхаллу. Отсюда — связь между княжьим пиром и сражением, между объемом выпитого (спиритус — «дух» на латыни) и воинской удалью. Хто кого пэрэпье — цэ ж на самом деле, кто больше духа вместить может! Или нэ може... Тогда звыняй, дядьку, рыцарско-аристократические вкрапления в твой генофонд минимальные.

Вы верно решили, что рыцари были того... не слишком благородны. Не скажИте. Вылупившееся из разбойничьих ватаг рыцарство привило человеческому обществу возвышенную мораль, несвязанную напрямую с практической выгодой. Можно возразить, что тем же занималось монашество. Этой параллели мы касались выше. Замечу лишь, что состарившийся запорожец заканчивал свой земной путь на Афоне, куда, так же, как в Сичь, женщинам вход настрого запрещен [1].

Даже по современным меркам условием благородства является бескорыстие. Вот когда рыцари превратились во владетельных сеньоров, тогда хваленому благородству действительно пришел конец. Благородные свойства духа перевесила сначала благородная кровь, а потом благоприобретенное наследство. Физические параметры, столь ценимые ранее, уступили место интеллектуальной пронырливости, доблесть — ренте. Все, что высокомерно отвергало рыцарство, стало для нарождающейся элиты Нового времени стимулом. Остались, разумеется, ревнители традиции: те, кто поднимал на смех крысятничество помещиков-дворян, а затем — промышленников-бюргеров. Только и над ними в итоге жестоко поглумились. Дон-Кихот Сервантеса — подлинный рыцарь, но «ныкакой не командыр», а личность, требующая психологической помощи.

Финальный миф

Пользуясь случаем, выражаю благодарность тем умным-преумным дядям и добрым-предобрым тётям, которые до сих пор внушают нам, что феерические лузеры Дон-Кихот и князь Мышкин, чуть ли не образцы для подражания молодёжи. Огромным количеством обезволенных клинических пациентов мы обязаны именно вам, педа-гоги.

— Батенька, вы не поняли, там же философия...

Нет уж, товарищи-господа, я давно понял, это вы начинку клювом прощёлкали.

Во-первых, философия как эффективный способ мировосприятия, перестала формировать элиту с эпохи Рима. Марк Аврелий, стоик и император, последний из «философов на троне», разводить которых начал еще Аристотель (Александр Филиппович Македонский — его лучший ученик). В Средние века закваску элите давала религия (сначала варварская, позже христианская), в Новое время, приблизительно с XVI по XIX столетие, — наука (а наука и философия — вещи разные, если не противоположные).

Во-вторых, философия у Сервантеса и Достоевского, писателей гениальных, но зловредных, всё-таки, присутствует. Только, как вы уже догадываетесь, совсем не та, что преподают легковерным подросткам. Суть данной философии сакраментальна: то, что первый раз происходит как трагедия, повторяется как фарс. Сервантес с идальго Ламанческим и Дульсинеей пародирует культ Прекрасной Дамы, Федор Михайлович с Мышкиным и Настасьей Филипповной изгаляется над дендизмом.

Элиты вытесняют друг друга. Идеалы новой элиты вызывают ненависть старой, а ценности старой — жгучую зависть у молодой. Для того, чтобы накопленный духовный опыт не пропадал, предусмотрен нехитрый рецепт, который проще всего назвать финальным мифом. Ярчайшие представители уходящей элиты сливаются с мифом, оставляя потомкам на память о себе только хорошее. Скажем, для рыцарства финальным мифом стала Песнь о Роланде, легенды о короле Артуре.

Когда состарилось «новое время», его элитой выступал не только расторопный буржуа, но изобретатель-дворянин и просвещенный лорд. XIX-е столетие породило поистине культовую форму внутриэлитного бытия — дендизм, продержавшийся аж до середины XX-го. Денди — сорт человека, чье совершенство бытия сравнимо с сиянием богов-олимпийцев. Уподобление вершинам Джорджа Бреммеля и Оскара Уайльда — больше, чем фигура речи. Это острые пики, на которые не забираются дважды, ибо после водружения флага они осыпаются.

Чтобы увековечить свой финальный миф, прежняя элита создаёт его в зоне жизненных интересов новой. Помните Чужих, которые откладывали яйца поближе к ядерному реактору? Поиски Святого Грааля имеют мало общего с тактикой ведения боя и даже со стратегией (знания, которыми владеет воинское сословие). Это зашифрованное повествование о том, из каких веществ составляется эликсир вечной жизни. Утер Пендрагон и Игрейна, Мерлин, Артур и Моргана, Ланселот и Парсифаль, замок Камелот, меч Экскалибур, — все это символы алхимических элементов, препаратов и оборудования. Пафос легенд о Граале скорее научен, чем религиозен. Недаром, в XIX веке, когда позитивизм праздновал свой триумф, Артуровский цикл был заново переписан Альфредом Теннисоном, отрисован Данте Габриэлем Россетти и Эдвардом Берн-Джонсом, воспет Рихардом Вагнером.

Дендистское овладение умами на излете Нового времени также происходит не за счет научного арсенала, энциклопедических познаний или политико-экономических реформ. Во всем этом тогдашняя элита и без того увязла. Победа достигается в сфере life-style, на пересечении этики и эстетики. Так, Уайльд, эстетизируя одежду, планомерно перечит все нарастающей тенденции прагматизма. Его променад — мистериальный выход жреца среди тотальной порабощенности пользе. Мэтр салонов шествует в бархатном жакете, брюках до колен, в белой рубашке с отложным воротником и длинным галстуком тропической расцветки. У него роскошные локоны, в руках гелиотроп или лилея. Уайльд сознавал себя революционером в эстетике. Романтическому наитию о превосходстве искусства над действительностью он придал безукоризненную форму.

Не следует путать денди с современными «публичными людьми» и их армией имиджмейкеров. От общего замысла до кончиков ногтей — денди сам себе режиссер. Если Маяковский в желтой кофте — горькое послевкусие дендизма, то нынешние селебрити вообще из другой оперы и к элите (как прослойка, а не как отдельные личности) отношения не имеют. Скорее, они напоминают делегатов, представителей. Понятно, что не делегаты придумывают законопроекты. Они их утверждают, хоть и в исковерканном виде. Делегаты представляют публике настоящих творцов проекта, у которых нет времени заседать. Так и знаменитости — своего рода «лица фирмы», презентующие публике слепок цивилизации. Авторы «дивного нового мира» скромничают за кадром. Кто же они и что представляет из себя сегодняшняя элита?

We are the champions

Wanted! Смещение фокуса восприятия из сферы науки в сферу искусства на рубеже XX века вызвало необратимые последствия. Поначалу ждали, что вернутся времена праистории, воспетые Уильямом Блейком, когда «древние Поэты одушевляли предметы вокруг себя, видели в них Богов или Гениев, которых звали по именам и украшали качествами лесов, рек, гор, озер, городов, народов, и всего, что они могли воспринять посредством развитых и множественных чувств». Господство голого рационализма миновало, окутанный мистическими туманами модерн соблазнял и затягивал... Но реальность коварна: Ахматова в коммуналке, Мандельштам за колючей проволокой, Хлебников в солдатской шеренге, Эзра Паунд в психушке. Не больно-то похоже на триумф чистого искусства.

Место Ученого на Олимпе занял не Поэт, а его величество Игрок. Скажу как на исповеди: кто не играет — к нынешней элите принадлежать не сможет ни под каким соусом. Играют по-разному, но в добровольно-принудительном порядке. Кто-то актриса, кто-то спортсмен, кто-то шулер, кто-то на саксе. Лицо нынешней цивилизации делают не научные открытия, а расширение и углубление игровых отношений. Мы вступили в эпоху игр и выбьемся в другую не скоро.

Если в Средние века воины и монахи упивались борьбой (с сарацинами, греховной плотью), в век Просвещения масоны бросали все силы на освоение конструкторов типа «собери Новую Атлантиду» (это про маму-Америку), то в наше столетие экстаз вызывает табло с «Game over», немедленный бонус и аплодисменты. Дальше не важно — это и есть цель. Все разбито на раунды, жизнь напоминает задачник: «для прохождения первого этапа требуется...», «...а теперь то же, но в режиме для продвинутых».

Никогда прежде на этажах социума, считавшихся элитными, не толкалось столько артистов вкупе с чемпионами и откровенными прохиндеями. В VIP-апартаментах — боулинг. Там Рональд Рейган — абсолютно знаковая фигура с какой стороны ни глянь. Был актёр, стал президент, вдруг бац — забыл в чём компот и какая между ними нафиг разница, потому как по сути то и другое — игра. А дальше им самим стали перебрасываться как шариком. Помните антигероя Сайфера в «Матрице»?.. Рейган — его фамилия и особливо обратите внимание на диалог со Смитом в ресторане. Короче, что интернет-биржа, что электронная стратегия-«монополька» — один код. ...И где ж элита?

Сразу вспоминается teamplay, опция командной игры в Сети. Согласно агентурным данным, все важнейшие перемены в жизни общества традиционно производились командами. Большинство команд тщательно себя законспирировало. Но некоторые удалось раскрыть.

Команду для подраставшего царевича Александра начал сколачивать еще его отец, знатный тренер Филипп Македонский. Туда были приглашены отпрыски самых преданных родов. Военно-познавательный турнир «Покорение Азии за 7 лет» состоял из нескольких матчей-походов в бодром ритме без перерыва, пока сборная Эллады не вышла в полуфинал, предварительно собрав урожай призовых статуэток (Александра обожествили в Греции, Египте, далее — везде). Однако без верного Пармениона, любимого Гефестиона, дерзкого Кратера, осторожного Неарха и еще примерно полутора десятка ближайших к царю гетайров, высшей лиги не видать им было как своих ушей. Говоря без обиняков, эллинизм никогда бы не получил мирового статуса.

Примерно то же, но с меньшей помпой наблюдалось за нашим императором Петром I. Не пряча скепсиса по поводу доставшихся ему от батюшки Алексея Михайловича, бояр, государь всея России объявил дополнительный набор в театральную студию под вывеской «Птенцы гнезда Петрова». Была испробована новейшая метода. Петр не спрашивал кандидата «жив ли папа? кто твоя мама?», а задавал вопрос «что ты умеешь?» и сразу назначал на роль. Благодаря этому национальный и социальный состав «гнезда Петрова» был чрезвычайно пестр, но при том оставался одной, ладно скроенной труппой. Главреж сумел сгладить все различия, все противоречия, то заставляя, то заражая собственной верой в успех. И добился ведь своего! На международном фестивале в Амстердаме за пьесу «Всешутейший собор» театральному коллективу из Московии жюри присудило премию «Надежда века». А в следующем столетии награды раздавали уже в Петербурге...

Случаются и поражения. Была такая команда террористов-утопистов «ВКП(б)». Вратаря Джугашвили тайно завербовал соседний клуб империалистов. Тот не стал покидать родной коллектив, просто обошёлся с ним как с чужой половиной. А потом всем игрокам-большевикам раздали красные карточки и удалили с поля. Конечно, такие проколы случаются только в любительском спорте.

Командный подряд широко эксплуатируется не только в политике, но в бизнесе, искусстве, даже науке и философии. Разница с элитарными командами — в целях и долгосрочности контракта. Команды мировой элиты сколачивались на всю жизнь, потому что ставили перед собой предельные задачи: смену цивилизации, традиции. Анонимные строители готических соборов, к примеру, трансформировали средневековую культуру. В индивидуальном плане для каждого из членов команды выигрыш означал полное исчерпание кармической обусловленности, как выразились бы последователи восточных религий. На религиозной шкале христианства это состояние равносильно блаженству.

Псевдоэлита = недоаристократия

Мы придвинулись к главному вопросу: можно ли быть элитой сегодня и с кем для этого надо подружиться? С телеведущими, журналистами, голливудскими звездами, игроками казино в Лас-Вегасе, членами Бильдербергского клуба, друидами, наркобаронами, генеральскими женами?.. Ищущих дезориентирует суетливость псевдоэлиты.

Так же как true-элита, элита-fake любит кучковаться. Однако, сбиваясь в стаю, псевдоэлита смешивает два взаимоисключающих принципа: собственно, элиту, которая всегда ситуативна, и аристократию, которая всегда потомственна.

Происходит так потому, что псевдоэлиты рождаются не из свободного союза народа и его лидера (что было бы естественно и правильно), а единолично рекрутируются тираном (что есть извращение). Когда душа тирана отлетает в неизвестном направлении, псевдоэлита остаётся один на один с народом, родство с которым признаёт только в шутку, а на деле жутко боится.

Поскольку псевдоэлита ничем не обеспечивает своих лозунгов и никогда за них не отвечает, то оставаться наедине с «быдлом» (чем она искренно считает народ) для неё нежелательно. Народу надоедают пустобрёхи. Псевдоэлита первой отрекается от прежних идей, клеймит, что есть мочи, усопшего кумира и вешается на шею новому. Тот возражает редко: ведь, по крайней мере одну из первоочередных задач — создание новой национальной элиты — он уже смело может занести в актив.

В сей момент происходит мутация псевдоэлиты в недоаристократию. Если при старом лидере в кучковании псевдоэлиты имитировалось хоть какое-то целеполагание, то отныне на первый план выступает выживание его высочества Рода. В псевдоэлиту включают не благодаря личным способностям, а суммируя количество связей. Здесь тоже не без имитации: способность оказывать услуги это качество настоящей элиты, но она-то не ради себя хлопочет.

Простой человек отличается от элитарного тем, что его повседневная ситуация гораздо стабильнее. Истинная элита умеет балансировать между фундаментальными противоположностями, как стратег у византийского писателя Маврикия. Балансирование необходимо элите для того, чтобы вести социум к определённой (намеченной или угадываемой) цели. Когда чутьё к балансу становится смыслом жизни, возникает псевдоэлита, по цепкости и беспринципности задвигающая на задний план номенклатуру. Ведущей «идеей» псевдоэлиты является выживание, в жертву которому приносятся любые ценности, включая суверенитет государства или идентичность традиции.

Всем живущим на постсоветском пространстве излишне объяснять, кто такая псевдоэлита: достаточно включить телевизор в любой момент на любом госканале. Нельзя рассчитывать, что дети тех, кто умел повелевать, будут обладать теми же способностями, считал маркиз де Парето. Но вселенная напичкана сюрпризами. На следующий год после публикации «Трактата по общей социологии» (1916) на карте мира появилась необычная страна. Власть в ней станут делить между собой внуки тех, чьим единственным талантом было «оказаться в нужное время в нужном месте». А значит это и есть основная способность, которая требуется правителю. Всё остальное — мура.

Почти что. Да, повелевать это направление работы настоящей элиты, деятельность же псевдоэлиты сводится к просиживанию мест для власть=влияние имущих. Всякий, кто попал в зону жизненных интересов псевдоэлиты сразу ощущает злостное амбрэ профанации и откровенного паразитизма. Без этого эфира очарование золотой молодёжи улетучится.

В корне своём псевдоэлита безумна и не «безумием храбрых». Это бешенство вопящих баранов, которые в отсутствие пастуха гонят стадо к обрыву. Поскольку низкие моральные качества не могут быть оправданы по отношению к норме большинства, то всеобщее снижение уровня морали гарантированный результат правления псевдоэлиты. «Истина внизу», — откровенничают её глашатаи.

Dismissed! Рост национальных псевдоэлит в государствах всего мира достиг критической отметки. Реальные издержки на содержание элиты превысили планируемые доходы.

Элита отменяется

Жил-да-был испанский мыслитель Хосе Ортега-и-Гассет. Он попробовал себя в политике, но затем остановил выбор на философии и истории искусства. Вращался среди людей стопроцентно относивших себя к разряду элиты. Но было ему как-то неуютно... Предчувствовал беду. Ортега-и-Гассет сочинил книгу «Восстание масс», где без лишнего шума разъяснил, что после выхода на политическую, культурную и прочие арены больших скоплений народа прежняя манипуляция ими отменяется. Толпы бродят повсюду, как мухи загаживая бельведеры, где раньше укрывались от них элитарные особи. Обратно в бараки народ не загонишь.

Конечно, пытаться манипулировать можно и дОлжно — элите, ей закон не писан. Кстати, власть и закон вещи еще более несхожие, чем наука с философией. Не хмурьтесь — если б хватало одних законов, то и правительства бы не требовалось. Наступила бы полная анархия, что, кстати, не так плохо, как кажется с первого прослушивания. Анархия ведь не беспорядок, а безвластие. Поэтому те, кто во власти кровно заинтересованы, прилагают максимум усилий, чтобы до анархии не дошло. Настоящая анархия это отнюдь не Нестор Махно и даже не князь Кропоткин... Пока же вернемся к элите и массам.

Элитарные особи, заметил Ортега-и-Гассет, в 1920-30-е годы почти растворились в толпе. Как Анджелина Джоли с Брэдом Питтом: без вечернего платься, в тёмных стеклах, их способен опознать только такой же элитарий, но отнюдь, не «простой смертный». Всех, кроме патологически-привыкших помыкать народом, такая ситуация устраивает. Напоминает финал древнегреческой трагикомедии: «герои исчезли, хор остался». А в тот момент, когда элита растворяется, она перестает существовать, теряет свою идентичность, которую должна подтверждать ежесекундно (см. выше).

Для элиты после книжки Ортеги-и-Гассета веселье как отрубило. Массы теперь приходилось на каждом шагу учитывать и за каждый пук перед ними отчитываться. Не лично перед императором — от империй дружно избавились; не интимно перед Богом, — который, как сказанул другой смельчак-философ, «мертв», — а перед стадными, презренными массами. Отчитывались даже такие монстры как Сталин и Гитлер, а уж бедолага Клинтон... Сплошные будни и никакого монопольного господства. Дальше — хуже: чуть ошибся — не переизберут или сместят. А то попросту забудут спросить и все сделают по-своему. И что обидно: не так уж плохо. От элиты власть в XX веке перешла к массам.

Бывшая элита с этим не смирилась. Она создала миф о тайной элите. Финальный миф новейшего времени состоит в том, что имеется скрытое руководство над человечеством, состоящее из людей. Последнее надо жирно подчеркнуть. Силы эти могут быть добрыми как Махатмы у Блаватской, могут быть злыми как «жидомасонский заговор», но в одном они похожи — рядовым гражданам их видеть нельзя. Раньше обыватель мог лицезреть солнцеподобного Эхнатона, огнезрачного Александра Македонского или гениального Галилея, взбирающегося на Пизанскую башню, — реальную элиту, задававшую темп цивилизации. Теперь, видите ли, мы такие зашифрованные, что Джеймс Бонд нервно курит в сторонке...

Что касается представителей власти, от которой дух большой элитарности отлетел еще в XVIII веке, то здесь все в одной лодке: что гребцы, что пассажиры. Куда плыть не знает никто. Долго рулить не дают. Зато есть ядерная рулетка, есть экологическая, есть демографическая. Глобальное казино, где все зависит от его святейшества Случая. Вчера взрыв Двух Близнецов, сегодня — «Невского экспресса», завтра — виллы Y в охраняемой зоне X. Степень риска перекрыла все аварийные гарантии.

Если до XX столетия развитие человека шло преимущественно в рамках элит, сменявших друг друга по часовой стрелке, то с вступлением в игровое-сетевое общество, иерархия и субординация стали до жути виртуальными. Теперь не массы нуждаются в вождях, святых, пророках или мессиях, но те, кто претендуют на эти номинации, отчаялись нащупать подход к её величеству Среднестатистической Единице. Без эволюции масс продвижка, достигаемая узким кругом, может быть размыта волнами времени. Легко.

Принцип, который Христос однажды ввёл для учеников, «кто хочет быть большим да будет всем слуга», теперь актуален для просто каждого. Если не торкнуло еще по этой линии — считайте, пока везет. «Элита перестает быть правящей, она становится кормящей. Это те люди, которые зарабатывают нам на жизнь», — заявил экономист Евгений Сабуров и это одно из немногих его суждений, которое я безоговорочно разделяю.

Пришла пора заостриться на более фундаментальных различиях между людьми, чем цвет кожи, каста или информированность. На самом деле мы делимся на готовых и не готовых к изменениям, меняющихся и меняющих. Гуру узнать просто: его присутствие должно вызывать у вас безграничное изумление. Если изумления нет или эффект его локален, помашите бабЕ ручкой: вы не его пациент, он не ваш доктор.

Типы, выведенные из способности к трансформации, соответствуют развивающейся модели человеческого общества и куда важней, к какому из них мы объективно принадлежим, а не то, сколько у нас власти и часто ли мы мелькаем на телеэкране. С каждым годом, его сияние доставляют всё меньше счастья.

[1] О запорожских козаках см. подробнее в нашей книге: «Мистика русского православия» (М., 2011).

Текст: Роман Багдасаров